Мартынова а н

Мартынов А.А. (издатель). Подмосковная старина. Рисунки Н. Мартынова.

М.: тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1889. [6], 53, [3] c., [25] л. ил. - тоновых литографий, с изображением церквей, часовен и других архитектурных сооружений в подмосковных селах и  усадьбах. Издание состоит из живописных иллюстраций с подмосковными архитектурными достопримечательностями и пояснительного текста и вышло, как на русском, так и на французском языках. В издательской составной картонажной папке с коленкоровым корешком. 43,7х34,5 см.

Библиографические источники:

1. Антикварная книжная торговля Соловьева Н.В. Каталог № 105, Спб., 1910, «Редкие книги», Livres Rares, № 221

2. Н.Б. «Русские книжные редкости». № 339.

«Подмосковная старина» содержит описание различных подмосковных сел, монастырей и церквей. Каждая статья повествует об истории и местоположении того или иного села, о том, кому оно принадлежало в разные годы своего существования, содержит топонимические сведения и интересные факты из сельской жизни. Особое место отведено подробному описанию памятников церковной и гражданской архитектуры. Источниками для книги послужили «Собрание Государственных грамот», «История государства Российского» Н. Карамзина, «Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом» Г. Есипова, «Исторический материалы о церквах и селах XVI–XVIII» В. и Г. Холмогоровых, «История медицины в России» Г. Рихтера, «Российская родословная книга» князя П. Долгорукова, периодические издания и архивные материалы. Издание содержит 25 тоновых литографий, выполненных по рисункам Н. Мартынова.

Мартынов, Алексей Александрович (15 апреля 1818 — 9 июня 1903) — русский архитектор, археолог и реставратор, автор ряда трудов по истории архитектуры и москвоведению. Происходил из дворянской семьи, сын смотрителя Малороссийского богадельного дома. Брат художника и москвоведа Н.А. Мартынова. В 1833—1840 годах учился в Московском дворцовом архитектурном училище (МДАУ). Во время учёбы подготовил доклад «Об архитектуре в России до XVIII столетия». В 1840 году окончил МДАУ по программе «Онежский монастырь» со званием архитекторского помощника 3-го класса. В 1841 годы был назначен на должность архитекторского помощника в Московскую дворцовцю контору. В том же году под руководством К. А. Тона участвовал в строительстве Большого Кремлёвского дворца. В этот период Мартынов подготовил ряд работ по истории древних московских зданий, которые принесли ему широкую известность. В 1850 году параллельно службе в Московской дворцовой конторе был определён архитектором во Второй Московский кадетский корпус, где служил до 1856 года. В 1851 году награждён Демидовской премией Академии наук. В 1854 году Мартынову был пожалован чин титулярного советника. В 1855 году занимался реставрацией соборов Московского кремля и был включён в состав комиссии по реставрации палат Романовых перед коронацией Императора Александра II. В 1857 году А. А. Мартынов был пожалован в чин коллежского асессора, в 1861 году получил чин надворного советника со старшинством. В 1861 году был удостоен звания почётного вольного общника Императорской Академии художеств. В том же году он был назначен архитектором Московского Главного архива Министерства иностранных дел. Уволился из Московской дворцовой конторы в 1864 году. В 1870 году под руководством Мартынова в Троицкой башне Кремля был устроен архив Министерства Императорского двора, за что он был награждён орденом Святой Анны 2-ой степени и произведён в действительные статские советники. В 1874 году был назначен городским архитектором Московской городской управы, с 1878 года являлся архитектором Городской и Тверской частей Москвы. Работал участковым архитектором до 1889 года (Лефортовская часть, 2-й и 4-й участки Мещанской части). В 1880 году — городской архитектор при Московской городской думе. В 1880 году выступил с уточнёнными данными о месте рождения в Москве А. С. Пушкина, впоследствии дополненными С. К. Романюком. В 1881 году занимался сооружением трона в Андреевском зале Большого Кремлёвского дворца. В 1882 году Мартынов вместе с архитектором Н. В. Никитиным совершил поездку в Ростов и составил список его древних зданий. С 1883 года занимал должность канцеляриста Московской дворцовой конторы. В 1889 году входил в состав комиссии по обследованию покрытий церквей Владимира. Почётный член Московского архитектурного общества. С 1869 года — член-корреспондент, а с 1871 года — действительный член Московского археологического общества. В 1886−1887 год являлся членом Комиссии Московского археологического общества по сохранению древних памятников. Автор ряда трудов по истории русской архитектуры и краеведению. Похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве. Могила А. А. Мартынова отнесена к объектам культурного наследия регионального значения.

Основные труды:

1. Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества (М., 1846—59, вып.1-12.; совместно с И. М. Снегирёвым);

2.  Памятники древнего художества в России (М., 1850—1854);

3. Знаменский монастырь и палата бояр Романовых (М., 1857, 1861, совместно с И. М. Снегирёвым);

4. Русские достопамятности. 4 т.т.  (М., 1862—1865);

5. Москва. Подробное историческое и археологическое описание города. Т. 1-2; (М., 1865, 2-е изд., 1875, текст И. М. Снегирева);

6. Дворцовое село Измайлово, родовая вотчина Романовых (М., 1866);

7. Названия московских улиц и переулков, с историческими объяснениями (М., 1874, 2-е изд., М., 1881);

8. Месторождение Александра Сергеевича Пушкина. По розысканиям А. А. Мартынова (М., 1880);

9.  Подмосковная старина. Описание различных подмосковных сёл, монастырей и церквей (М., 1889);

10 Anciens monuments des en virons de Moscou (М., 1889).

www.raruss.ru

Из воспоминаний Н.А. Мартынова* 1 часть

Часть 1Часть 2Часть 3Часть 4Часть 5

СЕВЕРНЫЙ ЭКСПЕДИЦИОННЫЙ ОТРЯД ОЛЬГИНСКИЙ ВОЕННЫЙ РАЙОН

Из воспоминаний Н.А. Мартынова*

Дальневосточная российская  национальная  антикоммунистическая  армия,  остатки Российской антикоммунистической армии Верховного правителя и Верховного главноко­мандующего всеми вооруженными русскими национальными антикоммунистическими силами на территории Российской империи адмирала Колчака: Главнокомандующий Армией - генерал-лейтенант Вержбицкий Григорий Алексеевич

Начальник штаба Армии - Ген. штаба генерал Пучков

3-ий Стрелковый корпус

Командир корпуса - генерал Молчанов Викторин Михайлович

Начальник штаба корпуса Ген. штаба полковник Ловцевич Леопольд Леопольдович Отдельная сводная стрелковая Волжская ген. Каппеля бригада

Начальник бригады генерал Сахаров Николай Павлович

Начальник штаба бригады, Ген. штаба полковник Попов Борис Иванович Северный экспедиционный отряд

Начальник отряда - генерал Ястребцов Михаил Федорович

Начальник штаба отряда -полковник Карлов Дмитрий Филиппович

Старший адъютант по оперативной части и зав. разведывательной и контрразведыва­тельной службой - капитан Мартынов Николай Андреевич

Старший адъютант по адми[истративно]-хозяйственной] части - поручик Титов Ни­колай Алексеевич

Офицер для поручений - поручик Ушанов Состав отряда

1-ый Дивизион Морской флотилии порта Владивосток

Командир Дивизиона - капитан 1-го ранга Ильин, имя-отчество забылось

Канонерская лодка «Патрокл», командир - капитан 1-го ранга Пиотровский

Канонерская лодка «Батарея», командир - капитан П-го ранга Баксмут, имя-отчество не удержалось в памяти

Ледокол-транспорт «Надежный» Добровольского флота, командир - фамилия забы­лась.

Комендант этого транспорта мичман - фамилия не удержалась в памяти.

Моторный катер для связи «Надежный», кто командир - не знаю. Пехота

4-ый Уфимский стрелковый ген. Корнилова полк, командир - полковник Сидамонидзе Юрий Константинович, численность полка 750 человек

Отдельная казачья партизанская Иманская сотня, командир - полковник Ширяев Иван Георгиевич, численность сотни 75 человек

Рота морских стрелков во главе с командиром баталиона морских стрелков полковни­ком Цимбаловым, численность 65 человек

Отдельный пеший эскадрон Волжского Драгунского ген. Каппеля полка, командир -ротмистр Родэ, численность 140 человек

Саперная команда - начальник команды поручик Умецкий, численность 30 человек

Команда милиции - 15 человек

Всего в отряде было 1735 человек.

На всех судах Дивизиона Морских сил было примерно 360 человек, приблизительно, точно учесть количества людей не представилось возможным. Время было смутно-неопределенное, а поэтому и приходилось обходиться тем людским составом, который имелся, [тем более], что во флоте нужны люди наиболее развитые. Эта цифра не входит в общее количество людей отряда.

Мотивы, побудившие создание отряда, цели и задачи его. Армия Верховного Пра­вителя и Верховного Главнокомандующего всеми антикоммунистическими вооруженны­ми силами адмирала Колчака отошла от столицы тогдашнего правительства г. Омска в ночь с 13 на 14 ноября 1918 года. 400000 человек под командой Главвостока ген. Дите-рихса, занимавших до этого времени позиции под г. Екатеринбургом (ныне Свердловск) и до почти Семипалатинска. Кроме того, много было воинских частей на внутренних фрон­тах - в Енисейской, Томской и Иркутской губерниях и других местах Дальнего Востока. Начавши отход под давлением превосходящего красного противника 400000 человек, находясь первое время под командованием Главвостока ген. Дитерихса, который еще до ос­тавления Омска ушел в отставку, уклоняясь больше 100 верст, начали дробиться ввиду потери связи и отсутствия средств передвижения. Сибирская магистраль была забита эше­лонами чеховойск, которые диктаторствовали почти по всей Сибири, как реальная и дос­таточно боеспособная вооруженная сила. Тут же были эшелоны дипломатических и воен­ных миссий Америки, Англии, Франции, Японии и других государств, среди которых бы­ли представители новообразованных республик - Польской, Чехословакской, Молдаван­ской и даже украинцы пытались организовать что-то в этом роде, но точно неизвестно -удалось ли им это или нет. Чехи господствовали прямо диктаторски на Сибирской маги­страли от г. Иркутска на запад до фронта.

В силу этого отходящие Российские антикоммунистические силы вынуждены были идти походным порядком. А, таким образом, отходящие части должны были идти походным порядком в неблагоприятных условиях, преодолевать приходилось большие пространства по целине, глубокому снегу при морозах не меньше 30 градусов по Цель­сию. Этими причинами обусловилось нарушение связи с Верховным Командованием и связи даже между крупными воинскими объединениями. Некоторые командиры, потеряв связь, часто по своему усмотрению, выбирали для прохождения наиболее удобные доро­ги. Но, тем не менее, дух в строевых частях был бодр - все считали, что, отойдя подальше на восток, удастся привести себя в порядок и остановить красных и перейти в наступле­ние. Тем более, и красные, преследуя белых, тоже отрывались от своих различных баз, и тоже по причине вышеуказанных условий, лишены были возможности идти, как говорит­ся, на плечах противника.

Итак, пробиваясь, голодая, замерзая и не зная ничего, что и где происходит, но с Верой в Бога и в возможность по Его милости снова начать борьбу с мировым злом - коммуниз­мом, таким образом, в конце концов, части дошли до станции Маньчжурия, где были ки­тайцами разоружены и, заплатив из наличных войсковых сумм за проезд по КВЖД, по­грузились в вагоны и уже в вагонах продвигались дальше на восток. Причем, вынуждены были оставить лошадей, которых поэтому на ст. Маньчжурия собралось много, их никто не покупал, прежде всего, почти некому было покупать, и лошади были истощены до пре­дела, даже некоторые отдавали лошадей за булку хлеба.

В вагонах воинские части проследовали до ст. Пограничная, попав на террито­рию Приморской области. В Приморской области все части были размещены:

1-ый Корпус, Казачьи части атамана Семёнова - ст. Гродеково, ст. Барановская и при­легающие населенные пункты.

2-ой Корпус под командой ген. Смолина расположился в г. Никольск-Уссурийском (ныне Ворошиловск),

3-ий Корпус под командой ген. Молчанова в пос. Раздольном, где были хорошие ка­зармы, правда, разрушенные, занимавшиеся в период времени до революции 9-ой Восточ­но-Сибирской стрелковой дивизией.

Во Владивостоке союзное командование, оккупировав Владивосток, не позволяло Бе­лым воинским частям размещаться, хотя отдельным воинским чинам и не возбранялось бывать и даже проживать во Владивостоке.

Жизнь этих воинских частей была до предела тяжела - все казармы, как в Никольске-Уссурийском, а также и в Раздольном были полуразрушены - гофрированное оцинкован­ное железо с крыш всё поснимали и продали в окружающие населенные пункты, так что, чтобы размешаться, воинским чинам надо было создавать себе комнаты в разрушенных домах-казармах, которые стояли без окон, без дверей и крыш, являя собой удручающее зрелище.

С питанием было тоже хуже плохого. Выдавали черный, почти сырой хлеб, сало ма­шинное, употребляемое для забивки подшипников, и сухие овощи в 5-галонных банках -обычно морковь, иногда выдавались копченые бараньи языки, часто проплесневелые. Для топки стоявших по комнатам печей добирали остатки стропил под крышами и, где были еще не выбраны, то употребляли их. В общем, примерно к Пасхе 1920 года казармы толь­ко еле-еле держались, ибо из них всё, что удерживало, выбиралось на топливо. Всё это на обыкновенного человека производило бы гнетущее впечатление. «Каппелевцы» всё это переносили, почти шутя, даже стены казарм имевшиеся художники расписали разными эпизодами из военной жизни.

Владивосток - Народное Собрание. В этот отрезок исторического времени во Вла­дивостоке было так называемое правительство Медведева, по фамилии председателя этого правительства эс-дека Медведева, созданное под некоторым контролем японцев, как имевшим в Приморской области свои вооруженные силы. Конечно, некоторое влияние имели англичане, американцы, французы и даже чехи, имевшие тоже свою вооруженную силу. Японцы в ту пору были оккупантами Дальнего Востока, а фактически, главным образом, Приморской области, т.к. старшим из военных командующих союзников был япон­ский генерал Ой, председателем междусоюзного комитета военных представителей был дивизионный генерал С. Иганаки, чем, естественно, и обуславливалось доминирующее влияние [Японии] на дела, как политического, так и военного характера. Да и вооружен­ных сил было японских больше, нежели других союзников - в районе Приморской облас­ти были расквартированы 9-ая и 10-ая японские дивизии, и в порту Владивостока посто­янно стоял японский броненосный крейсер «Микачи», правда, в порту Владивосток стоял и американский крейсер - название не удержалось в памяти.

К тому же во Владивостоке находилась главная военная японская миссия, возглавляе­мая полковником Гоми, хорошо знавшим Дальний Восток и в совершенстве владевшим русским языком. Он имел двух помощников Генерального штаба капитанов Курасиге и Симамото, которые, главным образом, всячески наблюдали за жизнью и деятельностью русских организаций и поведением российских воинских частей, расположенных в При­морской области - п. Раздольном, г. Никольске-Уссурийском, Гродеково и других пунк­тах. Оба они владели хорошо русским языком. Одним словом, японцы играли во Владиво­стоке доминирующую роль, ведя, как сказано выше, особое наблюдение за российскими организациями а, главное, за высшим командованием Российской антикоммунистической армии.

Японцами много было завербовано секретных агентов, главным образом, из числа рос­сиян. Настроение, как воинских чинов Российской армии, так и россиян-граждан, прожи­вающих на территории Дальнего Востока, а, главным образом, в Приморской области, особенно в городах и населенных пунктах, где размещались русские гарнизоны россий­ской антикоммунистической армии, было разнообразное. Были настроения в пользу япон­цев, в пользу англичан, было больше всего антипатий в отношении американцев и фран­цузов. Недоброжелательство в отношении американцев обуславливалось некорректным отношением в отношении россиян, да и командующий американскими войсками в При­морье вел себя пристрастным к просоветским элементам - и это в действительности было так. Он даже в своих воспоминаниях написал (кажется, генерал Грин, возможно и ошиба­юсь) - мы не знали, кому помогаем, белым или красным. И это в действительности было так - американцы не вредили белым, но и не помогали, а красным партизанам помогали и средствами, и оружием, и вообще имели с красными тесный контакт. Французы же вызы­вали недоброе отношение русских к себе благодаря предательству французского генерала Жанена, который одно время командовал всеми союзными войсками на Дальнем Востоке. С его согласия и адмирала Колчака, а с ним и премьер-министра Пепеляева и генерала Мартьянова, начальника канцелярии Верховного Правителя, выдали, и они были расстре­ляны. Да, надо сказать, что и до настоящего времени эта ненависть не изжилась еще.

К японцам же, несмотря на [их] как будто серьезное желание помочь белым, все же было отношение в большинстве отрицательное, за то, что японцы все время проводили политику отчуждения части Российского Дальнего Востока. Японцам в большинстве рос­сияне не верили, хотя некоторые и контактировали с ними, как например, покойный ата­ман Семенов, но который тоже особенных доброжелательных чувств не проявлял к япон­цам. Город Владивосток кишел, можно сказать, агентами Японии и Америки, Англии, Франции и других государств, в частности, много работало чехов, поляков. Последних много работало на французов и на англичан.

Было много склок - была какая-то свистопляска контрразведок вышеупомянутых го­сударств. Часто бывало, что своя своих не [признавала]. Все это, до некоторой степени, лило воду на советскую мельницу. И вот в этой неблагоприятной атмосфере и было орга­низовано так называемое Народное собрание, в котором были представители всех партий от крайне-правых и до левых, исключая большевиков и левых социалистов-революционеров, которые в ту пору уже почти открыто кооптировались с коммунистами. Лидером в этом Народном Собрании был от эсеров Мансветов, кажется, член ЦК партии эсеров, высокого роста, широкоплечий и вообще крупный мужчина с открытым, можно сказать, русским лицом, с подкупающей улыбкой, неплохо владевший языком, одевался он хоть просто, но тщательно - все на нем было хорошо сидящим, что как-то побуждало к нему доброе отношение, даже, несмотря на некоторое одиозное отношение к его партии эсеров лиц, отрицательно относящихся к этой партии.

От партии народной свободы, которую звали многие - Партией народной неволи -предприниматель Крол - среднего роста, в очках, с немного вьющимися черными волоса­ми, с приятным лицом, как многие уверяли, семитского происхождения, чего на самом деле не было. Он всегда был аккуратно и даже изящно одет, обладал даром речи, пожалуй, лучше других членов Народного собрания. Лидером правых, как говорилось -монархистов, был Рудченко, ниже среднего роста, с мало производящей впечатления внешностью, суетлив, часто даже криклив, не обладал хорошим даром слова, но, подчас проявлял некоторое остроумие в своих речах-выступлениях, стараясь копировать или Столыпина или Пуришкевича, но это ему не удавалось, особенно в отношении Столыпи­на. От партии эсдеков не помнится, чтобы кто-либо выступал как-то колоритно, хотя гла­ва так называемого Земского Правительства и был член партии эсдеков Медведев, правда, он и его сопартийные товарищи старались это, если не скрыть, то как-то затушевать.

Народное Собрание помещалось, кажется, в каком-то театре - сейчас хорошо не пом­ню, но было хорошее вместительное [помещение] с ложами и галеркой, и партером, члены сидели по партийному регламенту. Была как бы правительственная ложа, в которой ино­гда появлялся командир 3-го корпуса генерал Молчанов, а иногда кто-либо и из членов Земского Правительства.

С правым крылом Народного собрания командование Российской Антикоммунистиче­ской Армии поддерживало контакт через представителя Армии генерального штаба пол­ковника Ловцевича Леопольда Леопольдовича, занимавшего в ту пору должность началь­ника штаба 3-го Стрелкового Корпуса. Человек он, как военный, был просто талантлив, но и в политике искусен. Он сумел наладить добрые отношения со всеми лидерами партий, принимавших участие в Народном Собрании.

Конечно, это Народное собрание было некоторой фикцией - всё зависело от предста­вителей союзного командования и, в первую очередь, от японцев, которые играли доми­нирующую роль. А этим и обуславливалось и то, что все лидеры разных группировок и партий старались наладить добрые отношения с японцами в лице начальника японской военной миссии полковника Гоми и его помощников Генерального штаба капитанов Курасиге и Симамото - все трое, как указывалось выше, хорошо владели русским языком и почти во всех частях Российской Антикоммунистической Армии имели своих людей, сиречь агентов, через которых прощупывали настроение, как солдат, так и офицеров, кото­рое было не совсем в пользу японцев. Многие учитывали примат японцев, хотя и не лю­били их, но говорили в отношении их благожелательно, зная, что всё пронизано японской агентурой.

Были агенты и от других представительств - Англии, Америки, Франции и др., но те как-то мало обнаруживали себя, хотя и работали как будто неплохо. Агенты этих стран камуфлировались больше под корреспондентов разных иностранных газет - они почти все располагали приличными суммами денег и угощали в первоклассных ресторанах, как «Зо­лотой Рог» и «Версаль» и по многочисленным погребкам, владельцы которых были, глав­ным образом, лица кавказских национальностей.

Один корреспондент по национальности, по его словам, швейцарец - высокого роста, широкий в плечах, вообще внушительной внешности, рыжеватый, с крупными чертами лица, неплохо говоривший по-русски, очевидно часто и усиленно угощал офицеров рус­ских в отдельных кабинетах ресторанов и шантанов, фамилию забыл. Но он так подчас напивался, что его оставляли и уходили, думается, что вряд ли этот корреспондент-агент мог что-либо извлечь от своих собутыльников - русских, какие-либо ценные данные. Тем более, что открыто иногда заявлял, что он корреспондент американской газеты и развед­ки, чем отчасти и обуславливалось осторожное отношение с ним. Но так как он хорошо угощал, то находились многие офицеры и вообще россияне, проводившие с ним время по кабинетам в ресторанах. И таких был не один и не два, а много больше. Белое движение выдохлось и закончилось, а то, что имелось, так это та группа людей, которая, получая некоторую сумму денег от иностранцев, а главным образом, от японцев и американцев, ничего из себя не представляло. Совруководство дважды пыталось спровоцировать Рос­сийскую Антикоммунистическую Армию в 1921 году и в 1922 году, но время шло, и чины Белой армии начали как-то беспокоиться, что будет дальше. И, в конце концов, с согласия японского командования, главным образом, полковника Гоми и капитанов Курасиге и Симамото, совершили переворот - к власти пришло правительство с одобрения народного Собрания в лице бр. Меркуловых Спиридона и Николая и их, до некоторой степени, еди­номышленников.

(Продолжение следует)

* Рукопись хранится в Бахметьевском архиве Колумбийского университета, г. Нью-Йорк, США. Текст печа­тается по современным правилам орфографии и синтаксиса с сохранением стилистических особенностей автора.

Челябинск: Журнал «Русская Атлантида», № 41 2011 г. С. 25-33.

t-rm.livejournal.com

Автор: Мартынова А.Н.

izhlib.ru

Смотрите также

• 
  Подарок восьмилетнему мальчику
• 
  Соматическое состояние что такое
• 
  Сколько длятся роды третьи
• 
  Противовирусное средство для детей от 3 лет
• 
  Как ребенка научить звуку р
• 
  Питание при ротавирусной инфекции
• 
  Сттд старый оскол
• 
  Обработка пупочной ранки с прищепкой у новорожденного
• 
  Школьные парты фото для дома
• 
  Лучшее средство от орви и гриппа для детей
• 
  Беременность после 45 какие шансы забеременеть